Глава 10 — Борьба синдромов. Версальского и Стокгольмского. Эпизод II

(К.И. - благодарю читателей Тимура Ш. и Кирилла М. за идею и её обсуждение, совпавшие с моим пониманием той политики, которую бы проводил в химеромире Геринг..)

Конец мая 1942 года. Германия, город Гера (земля Тюрингия). Гуго Майер, бывший военнослужащий вермахта, механик-водитель танка Pz-IIC из состава 3-го батальона 25-го танкового полка 7-й танковой дивизии вермахта.

Перед Гуго лежал фотоальбом, чудом, как и он сам, уцелевший 28-го июня прошлого года — в те дни, которые перевернули не только весь мир, но и всё в головах живущих в нём.

Да и у тех, кто явился незванными в него.

Хотя… может, и званными. Религиозные лидеры в мире по сей день спорили, чьими молитвами, или проклятиям случилось смешение времён, территорий и людей из разных столетий..

Заказанный фотоальбом, в спешке сунутый ему 27-го числа фотографом, содержал фотографии сослуживцев из его танковой роты, которая, в отличие от большинства танкистов полка, использовавших более мощные чешские Pz-38(t), воевала на «двойках».

Сгорели и гибли они тогда одинаково… а фотографии начала «войны на востоке» сейчас были уже памятью бури, разразившейся в те дни.

Первые дни войны, несмотря на напряжение и естественные потери, не предвещали ничего подобного, случившемуся в последние дни первой недели столь быстро окончившейся войны на востоке.

Меньше года назад они были ещё все живы… стремительные «катящиеся ролики» трёх батальонов 25-го полка 7-й танковой дивизии вермахта вынесли сражение за Алитус, в котором, в месте с 20-й танковой разгромили противостоящих танкистов красных, после чего произвели захват важных мостов через Неман и захватили столицу Литвы.

А затем их повернули на юг, завершать верхней клешнёй охват столицы другой большевистской республики — Минска. Чтобы организовать гигантский котёл.

Большевистская пехота смогла отрезать их полк, ударив по тылам на шоссе, ведшим к самой Москве.

В «иной истории», как уже знал Гуго, это, несмотря на гибель командира полка, не помешало огромному окружению для трёх большевистских армий.

Здесь же, вслед за повторившейся атакой пехоты по тылам, по их передовому острию ударили другие силы.

Позже, уже в лагере военнопленных, переговорив с несколькими выжившими танкистами других дивизий, он сопоставил свои впечатления с их, и понял, что, в отличие от них, получавших в основном только авиационные удары от самолётов и геликоптеров, их дивизий пришлось ощутить и всё остальное.

Вырвавшись вперёд, они попали от мощнейшие артудары.

По ним работали большие калибры дивизионной артиллерии подходивших к Минску наземных сил пришельцев, наводимые и корректируемые, как удалось понять впоследствии, небольшими беспилотными «самолётиками», управляемыми по радио и передающие изображение наводчикам артиллерии Российской армии будущего.

А затем их стали обрабатывать дальнобойными ракетными снарядами, выстреливаемыми залпами и содержащими боевые части из множества поражающих элементов.

К моменту, когда остатки их полка добивали длинноствольные танки пришельцев, в живых из сослуживцев осталось, наверное, не больше сотни.

Среди них посчастливилось оказаться и Гуго.

Итак потерявший около четверти личного состава 3-х батальонный полк, в котором из 265 танков, с которыми он начал войну, к моменту стычки с пришельцами осталось не более 160–170 машин после боёв с Красной армией в танковом сражении за Алитус, после прорыва к Минску, и удара по тылам от русской пехоты, закончил свой боевой путь на шоссе к Москве.

Гуго Майеру же лично повезло.

А остальных… почти всех из своей роты он ныне будет видеть только на фотографиях, сохранивших их радостные и улыбающиеся лица. Навечно оставшимися такими после победного сражения за Алитус..

Мотопехота новых русских подобрала немногих выживших в плен. В том числе и Гуго, так и не успевшего — к счастью! — сесть тогда в свою «двойку» в начале артобстрела. Боевую машину, которую только-только заправили боекомплектом, перевернуло близким взрывом фугасного артснаряда большого калибра, осколки которого искалечили технику, вызвав пожар в ней… но именно машина, за которой взорвался снаряд и спасла своего механика-водителя, находившегося поблизости.

В себя, получив контузию, он пришёл уже тогда, когда русские мотопехотинцы были на позициях. Весь же бой, когда их добивали русские танки, которые сам увидел позже, он провалялся без сознания..

Особых претензий к нему, ни у старых, ни у новых русских не оказалось, членом НСДАП он не был, а СССР, в лагерь военнопленных в котором он попал, через несколько месяцев начал отпускать всех, кроме тех, которые пошли под суд по обвинениям в военных преступлениях.

СССР предпочёл взять контрибуцию с подписавшей капитуляцию Германию материальными средствами. Его собственная армия вскоре пошла под большую демобилизацию и этим людям была нужна работа по восстановлению разрушенного не успевшей «в этот раз» разгореться по настоящему войной.

Германия расплачивалась с СССР репарациями, всячески затягивая переговоры с остальными европейскими жертвами и напирая на то, что захваченные территории вернула всем.

Оставшаяся после катаклизма со временем часть Советского Союза и новая Россия из 21 века самоустранились от поддержки кого-либо в этих спорах, сконцентрировавшись в давлении на нового фюрера в преследовании официальных носителей нацистской идеологии в его стране.

В общем, Германия, несмотря на ограждённую карантинную зону Рура, потеряла меньше людей, чем «тогда».

В армии же «новой Германии» места Гуго не нашлось.

300000 в вооружённых силах, 400 танков, 200 боевых самолётов и 30 кораблей и подводных лодок основных классов.

Пришельцы не стали окончательно унижать немцев, оставив им все атрибуты государственности, оставив ограниченную условиями капитуляции армию и территории «до захватов Гитлера», но ограничив возможности её исключительно оборонительными целями.

Газеты в Германии, ныне имели определённую свободу в высказывании мнений, напомнившую родителям Гуго и невесты то, что происходило в стране в 20-е годы.

Разумеется, новый фюрер остался неприкасаемым, хотя о той судьбе, которая ждала Геринга в «ином прошлом», знали все.

Его роль просматривалась также всеми. Пришельцам нужен был тот, кто будет контролировать Германию руками самих немцев.

И Геринг показался «новых русским» лучшей кандидатурой. Несмотря на нацистское прошлое, не успевший особо непосредственно и лично замараться в военных преступлениях, склонный к роскоши и не имевший зацикленности на идеологических постулатах, хорошо знакомый самим немцам, являвшийся юридическим наследником Гитлера..

.. Геринг показался лучшим вариантам тем, кто столь радикально изменил ход истории, ориентируясь на тот опыт, который получили только они сами.

Перемены ждали Гуго и дома. Даже посмотрев в лагере для военнопленных продемонстрированную им (для устрашения?) высококачественную аэрофотосъёмку с самолётов пришельцев того, что было сделано с Руром, он подсознательно настраивал себя на то, что уж в его родной Тюрингии такого не будет, и там всё потечет, «как и раньше», при мирной жизни.

Но и там его ждали перемены.

Германия сдалась очень быстро. И недоумение населения от происходящего — только что побеждали и вдруг неведомая сила отменила всё! — быстро заменилось осознанием «как легко они отделались в этот раз», когда новый фюрер, преследовавший, очевидно, целью свалить всё на Гитлера, Гиммлера, высокопоставленных и не очень нацистов (кроме себя), развернул массовое тиражирование и просмотр населением (через газеты и показ в кинотеатрах) материалов, полученных от новых русских из их архивов и снятых ими уже здесь, на местах преступлений немцев в СССР и в концлагеряхв самой Германии, о существовании и порядках в которых ранее ходили только смутные слухи, которые ранее жёстко пресекало гестапо.